Сергей, как вы совмещаете жизнь суперзвезды и эко-активиста?
Начну с того, что у нас эко-активистов не любят, их ни во что не ставят, хотя они очень много делают для защиты природы. У них очень много работы, которая зачастую невидимая и очень неблагодарная. Конечно, мне немного в этой деятельности полегче, потому что если ты суперзвезда, то любую информацию тебе легче донести до народа. Добиться решений немного легче, чем просто эко-активисту.
Но, с другой стороны, это очень большая ответственность, за активизмом следует преследование, травля. Сейчас травля меня как эко-активиста просто страшная. Я старался никогда об этом не рассказывать.
Как вы боретесь с травлей?
У меня, к сожалению, нет времени на то, чтобы хоть как-то бороться, потому что у меня график очень жесткий. Расстояния в Бурятии огромные, а мне надо быть в течение дня в разных концах: иногда дорога занимает четыре часа туда, четыре часа обратно – это в лучшем случае.
У меня нет времени на то, чтобы кому-то что-то доказывать, опровергать, как-то с этим бороться. Но я все-таки живой человек, я в ленте смотрю, разное выплывает такое.
Поскольку я уже закаленный человек, потому что травля длится еще с пикета в защиту Байкала, я думал, что уже привык, - травля и травля, хорошо. Но то, какая она сейчас, это совершенно новый уровень, грязи очень много.
А как вы пришли именно к эко-активизму? Что заставило вас выйти на Красную площадь в 2019 году?
Многие эко-активисты – дети советского времени. Нас приучали, что надо любить и защищать свою родину, что нельзя обижать природу. Например, когда нас водили в детском саду на сопки гулять, мы не рвали даже одуванчики. Воспитательница учила, что ничего рвать нельзя, все надо беречь, сандаликами наступать нельзя, лучше обойти. Нам было по пять лет где-то.
Для меня нормой было выйти в защиту Байкала с плакатом, почему? Потому что так меня воспитывали с детства – любить и защищать Родину.
Я тогда проснулся утром – у меня Директ заполнен до отказа: «Земляк, выручай», «Ты единственный, на кого надежда, все звезды, кому мы пишем, от нас отмахиваются». Люди меня просят – я вышел. У меня выбора не было.
Я знал, что меня снимут со всех концертов, снимут с ротаций, что у меня не будет работы, что будет травля.
Я все это знал, но просто выхода не было, не было второго человека, кто бы это сделал.
Может быть, сейчас люди пришли к тому, что да, надо помогать, надо говорить о ситуации, а тогда нет, все боялись поддержать, даже пост никто не выложил.
Сейчас меня артисты стали поддерживать, стали понимать, что нельзя по-другому, иначе вообще получается какой-то абсурд. У нас такая богатая страна, но у нас настолько жестко обращаются с лесом, все вырубили.
У нас так же жестко обращаются с Байкалом и другими озерами и реками – сливают все дерьмо туда. Ну как об этом молчать?
Нельзя молчать, уже не остается питьевой воды.
Какие экологические проблемы, которые стоят перед Байкалом сейчас, вас беспокоят больше всего?
Самая большая проблема – это БЦБК (Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат – прим. «ТОДО медиа»). Я на днях был там, все снимал, общался с эко-активистами, это, конечно, страшно. Вопросов очень много, я общался по ЦБК, по картам-накопителям с опасными отходами, там очень вредный шлам-лигнин. Давно уже надо было эти накопители ликвидировать.
Активисты, экологи говорят, что если сойдет сель с гор, то все эти отходы попадут в Байкал. И на 700 лет Байкал будет отравлен.
Конечно, это очень страшно, надо бить тревогу, но эко-активистов никто не слушает!
Проблем у Байкала очень много, до сих пор на дне озера находят «ценные» залежи шин, техники.
Планируете ли вы расширять географию своей деятельности на другие регионы, помимо Бурятии?
Когда я подавал на документы для того, чтобы стать кандидатом в депутаты, пришла информация о том, чтобы мне, может быть, баллотироваться не от Бурятии, а от Иркутской области. Я отказался, говорю: «Как вы представляете себе? Меня народ Бурятии просил, призывал, чтобы я шел в депутаты. Как я им объясню, что поменял свое решение и иду от другого региона?».
Я, конечно, не предам Бурятию и не предам бурятов. Я не могу – назад дороги нет.
На будущее я так понимаю, что много еще всего (экологических проблем – прим. «ТОДО медиа») у нас по России. Я Красноярском занимаюсь сейчас очень плотно, у меня очень много всего, Новосибирск… Много регионов, которые просят помочь. Даже из Казахстана и Белоруссии приходят просьбы помочь в Директ. Они видят, что у меня охват большой. Ну я помогаю, выкладываю посты с информацией.
Якутия горела - я более ста постов выложил. Надо такое огласке предавать: чем больше народа об этом узнает, тем быстрее потушат.
А как экологичность внедряете в вашу повседневную жизнь? Расскажите о своих эко-привычках.
В США, например, выкидывают более 500 миллионов пластиковых соломинок каждый день. Понимаете? 500 миллионов. Большая часть трубочек вообще не помечена утилизационным треугольником, и перерабатывающие компании их почти не принимают. Это только трубочки, а сколько у нас бутылок, стаканов, крышек разных.
Конечно, раздельный сбор мусора – это очень важно, такое должно войти в привычку.
А сами мусор сортируете дома?
Конечно.Вы много путешествуете по Бурятии, выкладываете фото из живописных уголков республики в красивых бурятских костюмах. Это национальные или стилизованные костюмы?
У меня есть костюмы, которые даже не стилизованные, а исторические, национальные. Я очень горжусь бурятскими костюмами, изучаю их. У меня есть дэгэлы, которые по дизайну исторические, только из современных тканей, очень богатых и красивых.
Дэгэл смотрится очень фэшн.
В индустрии моды я являюсь мировым трендсеттером. Например, надо мной раньше смеялись из-за обуви. Сейчас все подиумы мира в моей обуви, моих мейкапах, моих луках. Если это не мои луки, то это не модно, а если мои, то это супер модно. И вот представьте, сколько мне пришлось в советское время бороться, сколько меня чморили, преследовали… А весь мир носит сейчас мои головные уборы, аксессуары. И как бы меня ни травили, я легенда мировой моды. Сколько у меня премий от фэшн-журналов.
И вот, я анализировал, почему молодые люди в Бурятии не носят дэгэл. Они говорят: «Сергей, вам идет, вам красиво, а нам неудобно». А я отвечаю, что можно укоротить рукав, и уже можно свободно машину водить. Если сделать два разреза на дэгэле, немного короче сделать, и можно передвигаться легче.
Благодаря мне мода на дэгэлы резко поднялась.
Я говорю: «Девочки, ну красиво же, когда вы надеваете дэгэл и лабутены».
Фигура сразу стройнее, талия на месте, все пропорции на месте. Нужно сохранить дэгэл, потому что это наша история, это корни. Просто можно его приспособить к современному миру.
У меня, кстати, есть малгай (бурятский головной убор – прим. «ТОДО медиа») праздничный – точная копия тронного малгая. Раньше считалось, что чем выше малгай, тем выше знать. Есть у меня еще головной убор попроще, из более мягких тканей, и малгай, который, как говорится, «и в пир, и в мир, и в добрые люди», ко всему подходит.
Я считаю, что Бурятия – это просто фантастика, богатейший регион.
Под богатством я имею в виду не полезные ископаемые, а людей. У нас настолько гостеприимный и щедрый народ. Я показываю этот народ только с хорошей стороны. Я записал гимн Бурятии, снял клип и показал не помойки, а цветущую, красивую, роскошную Бурятию, наши национальные костюмы. Весь мир увидел, какая наша республика роскошная.
Раз уж мы заговорили о богатой бурятской культуре, расскажите о любимых национальных блюдах.
Вы знаете, в деле бурятской кухни куда в меню не ткни, будет мое любимое блюдо. Я же местный, все блюда знаю. В Москве вот открылся ресторан новый, там готовит пара молодая из Бурятии, у них сильная команда на кухне. А в Улан-Удэ мне нравится ходить и в шикарные известные рестораны, и в маленькие, куда любят местные ходить.
Обожаю, как варят бурятский чай с молоком, буузы, хушуры. Хушуры мне нравятся разных видов, есть вот мясо с черемшой. У вас такое есть?
Нет, у нас черемши нет, так что просто мясо.
(Смеется.) Ну мясо и само по себе вкусно. Я иногда поварам подсказываю, чтобы к мясу добавили мелко нарезанный лук, укроп, какую-нибудь зелень, и тогда бульон вкуснее. Вот такой лайфхак от суперзвезды.
Путешествуя по Бурятии, вы часто рассказываете о встречах с представителями буддийского духовенства. Вы сам буддист?
Все люди, независимо от веры, это люди, и помогать надо всем по возможности. Я, например, не посмел бы даже шагу ступить в политику, в первую очередь пошел благословения просить у ламы. Я и пошел к Хамбо-ламе. Подумал, что если он скажет нет, то вопрос закрыт: буду помогать, как помогал, но в депутаты не пойду. Хамбо-лама меня очень хорошо встретил, я получил благословение. Я понял, что уже назад дороги нет, должен помогать людям. И независимо от того, какой они веры, я им должен помогать.
Мой совет вам: одна сила – хорошо, две – лучше.
Приведу пример, в Москве вообще нет буддийских храмов, и я в праздники езжу в свой любимый храм Елоховский, который еще с советского времени посещаю. Единственная возможность – в Санкт-Петербурге в дацан сходить. Поэтому, когда я посещаю Бурятию, я обязательно хожу в дацаны. Сразу какая сила и поддержка! Я всегда говорю: совсем другое, когда вам духи помогают местные, силы небесные, силы воды.
В Калмыкии тоже есть буддийские храмы, которые называются хурулы. В нашей республике есть самый крупный в Европе буддийский храм «Золотая обитель Будды Шакьямуни».
Как интересно! У меня очень много в Калмыкии поклонников, большая фан-база.
Мне говорили, что у меня даже есть корни калмыцкие, помимо бурятских и русских.
Правда, я ни разу там не был. Так что, когда будет возможность, обязательно навещу Калмыкию, посещу храмы.
